Рррр-гав! Я болею. Нет, не переел и гадости никакой на улице не подбирал. Дископатия у меня. И что за слова такие придумают, пока запомнишь.В общем, в декабре мама с папой улетели далеко. Я остался на попечении Машки со Стаськой. Грустил очень. С ними не так, как с мамой. Они весь день на работе и в институте, а я сам по себе. Правда, со мной оставалась мамина мама, вроде как она за мной присматривала, пока девчонок дома нет. Но это еще вопрос, кто за кем.
А через пару дней после того, как мама с папой улетели, у меня стала болеть спина. Даже ходить больно было. Я на прогулках плелся следом за Стасей, а потом прятался под кроватью, потому что запрыгнуть на нее не было сил, а объяснить, что со мной не так, у меня не получалось. Машка думала, что я просто тоскую без родителей, купила мне игрушку здоровенную в виде страуса, а я ее и грызть не мог. Потом они со Стасей и бабушкой заметили, что я прыгать не могу, что спину стараюсь щадить, она у меня горбиком стала, что под кровать если ползу, то пищу от боли. И на улице на тротуар больно было подниматься, сестренки мои на руках меня переносили. Мама не знала, что делать, хотела билеты менять, лететь меня спасать. Но я же понимал, что она там нужнее. Я просто ждал. Маша меня возила в клинику проконсультировать. Я там даже сидел молча, сил не было сопротивляться. Потом мне больно спину пальпировали, чтоб определить "уровень поражения", прописали обезболивающие и сказали сделать рентген. Маша купила какие-то специальные собачьи добавки для лечения и профилактики заболеваний опорно-двигательного аппарата, баралгин и толфедин. Я теперь кого угодно сам могу консультировать. Поэтому, если у кого из вас такие же проблемы, то знайте, что этот самый толфедин относится к группе нестероидных противовоспалительных препаратов и долго его принимать нельзя. Потому что могут быть осложнения в виде желудочно-кишечных кровотечений. В общем, я все это пил и вроде болеть меньше стало, но все равно мне было паршиво, особенно по ночам, когда было больно перевернуться. И грустил очень.
А потом прилетели мама с папой. Меня обнимали, целовали и жалели. А мама все проверяла наличие в задних лапах глубокой чувствительности. Так как мама и бабушка у меня неврологи, они стали изобретать для меня поясничный корсет, призвав на помощь папин технический склад ума. Изобрели. Вышло нечто! Был разрезан мамин новый и какой-то суперкрасивый валенок, а на него предполагалось натягивать специальный папин спортивный пояс с липучками, чтоб это сооружение на мне держалось.
Правда, ходить я в этом так и не смог, лапы подкашивались. Мама отменила мне те таблетки, потому что боялась осложнений, давала только баралгин. Гулял я плохо и мало, быстро уставал. Меня по лестнице из подъезда и назад на руках носили, на тротуар и обратно тоже. Прохожие удивлялись, спрашивали, а мама еле слезы сдерживала. Потом меня повезли на рентген. Я боялся очень, не знал, что это такое на мою седую голову. И долго не мог понять, зачем надо меня укладывать на бок на каком-то холодном столе и зачем на маму натягивают такой толстый резиновый фартук. Но я все выдержал! Даже не пискнул! Меня папа хвалил, пока мы с ним ждали в машине маму со снимками. На них оказались какие-то сужения межпозвоночных пространств, какие-то разрастания и кальцификация, и даже невесть откуда взявшийся давний перелом основания хвоста.
И надо же этому всему было случиться как раз перед самым Новым Годом! Мне так неудобно было, ведь из-за меня ни у кого дома не было праздничного настроения. Мама вообще ночами не спала, меня гладила и рассказывала, какой я умный, любимый и самый замечательный. А после Нового Года меня повезли на прием к доктору Хохлову. Хороший такой дядечка, добрый! Он меня пощупал, понаблюдал как я хожу, посмотрел снимки и не нашел ничего угрожающего жизни. Они с мамой долго говорили, потом у мамы настроение хотя бы немного улучшилось. А мне выписали теперь уже стероидные препараты - дексаматазон. Мама, конечно, дозу снизила в два раза, но все равно на четвертый день у меня появилось то самое кровотечение. Хорошо, что мама сразу все заметила и опять перепугалась сама и перепугала всех дома. И опять клиника, мне там укол сделали кровоостанавливающий, остальное мама мне доделывала пять дней. Я даже не сопротивлялся, во всяком случае, даже не огрызался. И больно особо не было. Все-таки молодец моя мама! Зато кормить стали по три-четыре раза, чтоб не нагружать пищеварительную систему! Пусть понемногу, зато психологически мне стало комфортнее сознавать, что еда есть почти весь день! Я после Индии привык авокадо есть, так что теперь меня через день уж точно им угощают. Я сам всегда вижу, когда мама их приносит и бегу на кухню напоминать. От них пользы много, особенно при болезнях желудка и кишечника.
Теперь со мной обращаются как с Хрустальным Ананасом. Это мамин термин. А мне нравится! На руках на кровать, на руках с дивана, на руках из подъезда, на руках на тротуар. Прыгать мне не разрешают, а если я это делаю, то меня ругают очень. Особенно мама, конечно. Я при ней стараюсь делать вид "приличной собаки", как она говорит, а вот Машка с папой за мной уследить не могут, когда им по ТВ вещают про газовый конфликт. Сейчас мне легче стало, гулять иду с удовольствием, даже своим приятелям радуюсь, хвостом им виляю, с Риком вон наперегонки бегали. Дома меня все балуют, за маминой спиной со стола вкусности дают, за что от нее потом получают нагоняй, потому что она все всегда замечает. Кутают меня, правда. Свитер, потом шерстяная попонка, а поверх всего вместо поводка какая-то восьмеркообразная шлейка. Никак привыкнуть не могу, но мама говорит, что за счет нее у меня нет такой нагрузки на позвоночник. Ей виднее, конечно! А Стаська смеется, мол, я похож на помесь маленького броненосца с пони. Издевается опять! Но я ее все равно люблю!
Комментариев нет:
Отправить комментарий